«Папочка, пока ты что-то не съешь, не уйду. На улице дождь, там и буду стоять. Сказали, что ты немного ленишься. Дыши. Люблю. Все мы здесь», — такое письмо написала на клочке бумаги 36-летняя Анна Утруташвили написала своему отцу, который лечится от ковида. Издание Netgazeti ранее уже публиковало это письмо.
Мы спросили у Анны, почему она решила его написать, какое влияние это оказало на его состояние, и насколько важна поддержка близких для тех, кто борется с ковидом.
Это один из материалов из серии «Люди в период пандемии».
Я была в доме у родителей, когда у мамы подтвердился ковид. Потом заразился брат. У папы сначала была низкая температура, но она росла. Мы были на связи с семейным врачом. Папа принимал антибиотики, но температура не падала, а еще больше повышалась. Хотела перевести его в больницу, но это дело не легкое.
Самое плохое заключалось в том, что PCR-тест на ковид не подтверждал заражения вирусом, хотя мы были уверены, что это ковид. Врач объяснил, что через какое-то время вируса в носовой полости может и не быть. Сделали еще два теста, ответ опять отрицательный. Потом анализ выделенного из легкого материала показал, что у него на самом деле ковид.
Отрицательный ответ на тест усложнил ситуацию. В случае подтверждения инфекции было бы проще перевести его в клинику, но поскольку это не подтверждалось, а у него к тому же была температура, кашель и подобные симптомы, его не могли принять и в другой клинике. Потом наш друг помог и попали мы в больницу «Лечкомбинат».
Папу положили в отдельное боксированное отделение, он не был с другими инфицированными. Первые два дня разговаривали с ним по телефону, а на третий день связаться не удалось. Звонила, но он не брал трубку. Однажды смог принять вызов, но не смог говорить. Я слышала звук аппаратуры, участившееся дыхание. Догадалась, что состояние было настолько тяжелым, что он уже не мог говорить.
Врач подтвердил, что его состояние ухудшилось. Ему было трудно дышать. Знала, что он ничего не ест. Я и члены моей семьи ждали у больницы. Потом я купила ему еды. Спонтанно решила написать письмо. Попросила у медсестры бумагу и ручку и написала то, что пришло в голову. До этого врач сказал, что папа немного напуган, поэтому решила подбодрить и сказать, что все мы стоим снаружи и поддерживаем его.
Письмо Анны Утруташвили отцу.
Отцу принесли письмо. Как потом сказали, он прочел его и потом долго держал в руках. После, как сказал врач, он съел один банан. Знаю, что он сделал это для того, чтобы мне сказали, что он поел и я успокоилась. Знала, что в другом случае он бы не съел. Потом я написала еще несколько писем.
После этого папа позвонил, несмотря на тяжелое состояние — сказал, не верь, что я ленюсь, делаю все, для того чтобы бороться и дышать. Его ответ дал мне стимул делать еще больше для улучшения его состояния.
Папе 63 года. Он был полностью здоров, никаких хронических заболеваний и жалоб не было. Поэтому, для нас было полной неожиданностью осложнение его состояния. Вообще, он довольно сильный, но видимо сначала даже представить не мог, что столкнется с таким ужасом, это подавило его эмоционально.
Я же знала, как ему нужна была моя поддержка. Пыталась войти к нему в палату. Сначала персонал больницы отказывал, но они видели, что я не ухожу, к тому же, я уже переболела ковидом, и они пропустили меня.
До моего прихода ситуация была крайне тяжелая. Стоял вопрос необходимости подключения к аппарату ИВЛ. Я знала, что будь у меня хоть какой-то шанс, что-то изменилось бы к лучшему. Врачи тоже догадались, что мое присутствие было бы очень важным для улучшения состояния пациента.
Вошла в палату в полной экипировке. После этого, где-то через час, папа пошел на поправку — стал более мотивированным, больше старался, сильней боролся. Мы вместе делали дыхательные упражнения. Я помогала и давала стимул, пыталась не потерять этот настрой.
Все это имело не только психологический, но и физический эффект — небольшой, конечно, но сатурация улучшилась. Он стал эмоционально зависим от меня. Так я периодически заходила в палату и подбадривала его. Уже более 20 дней, как он лечится в больнице и результаты лучше — аппарат СИПАП ему больше не нужен, он переведен на обычный кислород, иногда даже снимает маску. Мы еще боремся, но благодаря господу и лучшим врачам главный кризис позади и наверно через несколько дней его выпишут домой.
Думаю, наш случай может стать ярким примером для многих, насколько важно в это время поддержка, простые эмоции. Люди должны использовать все возможности, чтобы помочь друг-другу, так как эмоции решающий фактор для спасения жизни. Роль врача очень важна, но психологический фактор и эмоциональная поддержка — второй решающий фактор. Было очень важно, чтобы сами врачи это увидели и поняли.
В нашем случае медсестры, врачи, все отмечали, что коммуникация оказала положительное влияние на состояние здоровья пациента — говорили, что после моих визитов его состояние во всех смыслах менялось. Даже сатурация росла, когда я была с ним.
Все врачи наверно должны индивидуально подходить к каждому пациенту, учитывать их эмоциональное состояние, понимать, что важнее в конкретное время — лекарство или эмоции. В сложившейся ситуации это наверно сложно и даже невозможно, но думаю, что следует отметить — все врачи учитывают это обстоятельство и принимают верные решения. Лечащий врач папы Ото Дихаминджия это смог. Хочу выразить ему особую благодарность — он добрейший человек и профессионал. Хочу поблагодарить директора «Центра медицины Кавказа» Анну Боколишвили и всех врачей, медсестер и сотрудников кто заботился о папе.
Спасибо всем тем, кто прокомментировал и отреагировал на фото с письмом, пожелал папе выздоровления. Если бы не их комментарии, мне бы было очень сложно. Вообще, даже одно теплое слово бывает решающим для спасения человека. Слова каждого из них сделали меня сильнее.
Анна и Владимер Утруташвили
