Тамта Сургуладзе, 34 года
Война
Я не часто говорю о войне, ведь сколько раз я возвращаюсь к этой теме, столько же раз, я вновь сражаюсь и война никогда не заканчивается.
Тогда мне было шесть лет, но я помню наш дом, двор и самолеты пролетавшие очень близко.
Было 29 сентября 1993 года. Помню фрагментами, как я, мама с трехмесячным ребенком, мой семилетний брат и две бабушки бежали через поля. По пути, мы укрылись в каком-то доме. Помню абхазских бойцов, вошедших во двор. Один из них сказал бабушке, что грузины убили его мать, и она чем-то напоминает ему ее. Внезапно он стал стрелять. Я стояла в дверях и все видела. После этот абхаз сказал, что скоро вернется, и если мы будем на месте, он всех убьет.
Моя бабушка по матери была тяжело ранена в ногу, она была вся изодрана, текла кровь. Мама перевязала ей ногу и уложила в постель. Мы должны были убежать до прихода абхазов. Мама вместе с тремя малолетними детьми стояла перед самым тяжелым выбором в жизни… В конечном итоге мы оставили бабушку в постели и убежали. Через два дня мама вернулась в тот дом, но бабушка уже была похоронена. Жизнь нашей семьи продолжается с этой болью.
На Ингурском мосту шестилетняя, я несла на руках трехмесячную сестру. Мама сказала: чтобы не случилось и чтобы я не услышала, не оглядываясь перешла мост. Когда мы перебежали, я оглянулась и увидела маму с бабушкой. Спустя годы я поняла, почему мама доверила сестру мне — начнись стрельба, она с бабушкой загородили бы нас от пуль. Видимо, они не были уверены, что нас не перебьют на мосту.
Школа для беженцев
Будучи беженцами первые дни мы провели в здании кинотеатра в Зугдиди. Потом поехали в Поти, а оттуда на корабле в Батуми. Потом поехали в Кобулети. Там мы жили в отеле «Горизонт», это были два 16-этажных здания.
В первый класс я пошла в одну из школ Кобулети. Из-за того, что мы беженцы мы не раз становились объектом насмешек сверстников. Потом один умный человек придумал и открыл отдельную школу для беженцев, учителя тоже были беженцами. Школа была на третьем этаже нашего корпуса, я жила на пятом. На протяжении 11-ти лет утром обычно я спускалась в школу. Там мы понимали боль друг-друга, никто никого не обзывал. Думаю, в этом мне повезло. Ту школу закрыли во время президентства Саакашвили, когда беженцев выселили из отеля «Горизонт», а здание взорвали. Нас вышвырнули из дома во второй раз, но на сей раз с компенсацией в 7 тысяч долларов.
Диалог с абхазами
Об абхазо-грузинском диалоге узнала недавно, от друга, он один из фасилитаторов. Мы периодически встречаемся с абхазами посредством Zoom-а. Разговариваем на русском и грузинском, есть переводчик.
До первой встречи я очень волновалась, абхаз для меня был человеком, убившим мою бабушку. Даже боялась — не знала, каким будет этот диалог, не испорчу ли я чего-нибудь. Лично я, на протяжении лет никогда не разговаривала о войне, так как все и так вроде всё знали.
Знаете из-за чего я расстроилась больше всего? Неожиданно обнаружила, что оказывается абхазы не хотят жить с грузинами. Удивилась — ведь мы хотим, а почему они нет?!
Все детство и последующие годы меня учили, что абхазам и грузинам нечего делить, между нами стоял только русский, захвативший Абхазию. Выслушав абхазов, обнаружила, что и у них есть о чем сказать, и у них есть желания. Даже больше — их раздражает, когда мы переносим акцент только на Россию. Неправильно, что общественность не знает правду. Война ведь случилась при нашей жизни, в наше время, а мы ее не переосмыслили. Иногда мне даже кажется, что даже старшие не осознавали опасности войны. Часто слышала от них, что до сих пор не могут понять — что случилось и почему начались военные действия.
Сами абхазы говорят, что чувствуют горечь из-за беженцев. Догадываются, что беженцам Абхазия дорога. Были вопросы по этому поводу — почему мы ушли и оставили их.
Будущее с Абхазией или без нее
Когда речь заходит о будущем, то все размыто и неопределенно. Не знаю, как все может пойти, что может стать лучшим выходом. Единственное, что я могу — говорить о желаниях. Хочу, чтобы грузины и абхазы могли свободно общаться друг с другом, чтобы непонятных страхов и недоверия между нами не было. Хочу, чтобы мы могли свободно ходить друг к другу. Быть Абхазии в составе Грузии или нет — решать абхазам. Они сами должны хотеть быть с нами. Мы лишь можем сделать так, чтобы у них это желание появилось. Верю, что силой ничего не выйдет.
Вернулась бы я в Абхазию? Нет. До встречи с абхазами у меня не было желания даже приезжать. Только после этого проекта захотелось туда поехать и познакомиться с людьми. Когда мы ушли, я была очень маленькой, Абхазию даже не помню. Вот есть же у всех друзья за границей, к которым мы приезжаем в гости. У меня приблизительно такое отношение — с удовольствием поехала бы к ним и с удовольствием приняла бы их здесь.
Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». В тексте содержится терминология и иные дефиниции, используемые в самопровозглашённых Абхазии и Южной Осетии. Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.
