В Тбилиси начала двадцатого века экспроприации и вооруженные нападения не были в новинку. Печатные СМИ чуть ли не каждый день передавали новости о случившихся в разных районах города новых преступлениях. Это было одной из самых распространенных практик, использовавшихся подконтрольными политическим партиям группами для помощи «центру» и подрыва царской власти. Однако, об ограблении, случившемся в июне 1907 года на Ереванской площади [на данный момент — площадь Свободы] — одной из самых защищенных точек в городе говорили как в Российской империи, так и за ее пределами…
Террор и экспроприация для «обеспечения» партии
В Российской империи у каждой партии, возникшей к концу девятнадцатого и началу двадцатого столетия, были некие военизированные организации. Их использовали с целью сведения политических счетов и пополнения партийной казны. Для покупки оружия, работы типографии или поддержки заключенных однопартийцев деньги нужны были всем. Автор Ираклий Махарадзе, работающий по этим вопросам отмечает, что обычного вымогательства было недостаточно, из-за чего часто прибегали к другим, тоже силовым методам.
В Грузии обстановку того времени описали Махарадзе и Лаша Хецуриани в книге «Террористы». Согласно авторам, убийства, ограбления и вымогательства в Грузии достигли таких масштабов, что партийные руководства пытались хотя бы временно остановить волну террора.
В 1906 году, на седьмом, «объединительном съезде» российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), большевики и меньшевики формально объединились, а практику экспроприации осудили.
Для отказа от экспроприации у меньшевиков были и чисто прагматичные причины: попытка революции 1905 года провалилась и царский режим начал жестокие репрессии, из-за чего партия предпочла сменить стратегию.
«Это время реакции: революция потерпела поражение, не достигла целей, которые были в 1905-1906 годах, а со стороны царского режима начались ответные репрессии и притеснения. Началась и большая кампания в имперской прессе с целью использовав все причины и поводы очернить эти [оппозиционные] силы. На этом фоне силовые акции посчитали нецелесообразными и портящими имидж», — отмечает в разговоре с Netgazeti исследователь из «Лаборатории исследования советского прошлого» Ираклий Хвадагиани.
Несмотря на это решение, от вышеуказанных мер до конца не отказалось не одно крыло партии. Были и случаи, когда ранее подчиняющиеся партиям часть вооруженных группировок отрекались от «центра» и продолжала борьбу самостоятельно, старыми методами. В некоторых случаях это «отречение» было лишь фиктивным — дабы не портить имя партии, группа, используя силовые методы, создавалась независимо, но практически все же подчинялась центру.
Одна из таких групп — «Боевая дружина» была создана в первой половине 1906 года при большевистском бюро Кавказа по инициативе Иосифа Сталина. Большевик и террорист-экспроприатор Бачуа Купрашвили в своих воспоминаниях отмечает, что среди обязанностей группы было «опекать людей, взявшихся за оружие в городах и деревнях, привнести в их партизанские действия революционно-большевистскую систему», освобождение заключенных товарищей, хищение оружия из складов власти, экспроприация казенных денег и т.п.
«Это, насколько я знаю, было прямым требованием Ленина, ибо большевикам нужны были деньги. Одним из лучших его учеников был Иосиф Сталин, а на Кавказе можно было достать деньги. По этому, собрали сильных парней, которые могли стрелять, использовать снаряды и т.д», — заявляет Ираклий Махарадзе, один из авторов вышеупомянутой книги.
Роль Сталина в становлении организации комплексный вопрос. Например, согласно воспоминаниям большевика Котэ Цинцадзе, он был одним из болельщиков группы, а не ее создателем. В то же время, публичная связь Сталина с деятельностью группы было бы не очень хорошим явлением для большевиков, из-за запрета на съезде РСДРП практики актов террора.
Как бы там не было, ряды «Дружины» Сталина быстро пополнились и совсем скоро в группе насчитывалось 19 членов, 4 из которых были женщинами. Согласно Бачуа Купрашвили, группой руководила исполнительная тройка, обязанностью которой было планирование терактов. В тройку входил и известный профессиональный революционер Камо Тер-Петросян, присоединившийся к группе весной 1907 года.
До масштабного ограбления, о котором речь пойдет ниже, для накопления ресурсов группа устроила несколько «малых экспроприаций», в том числе ограбление ломбарда в Тбилиси, нападение на почтовый поезд в Чиатура и почтовую карету в Кутаиси.
Удар откуда не ждали — экспроприация на Ереванской площади
Ереванская площадь ныне является площадью свободы в Тбилиси. Как и сейчас, площадь была жилой — в ста метрах был дворец наместника царя, там же был военный штаб, поэтому данная территория всегда усиленно охранялась. На первый взгляд Ереванская площадь последнее место, где кому-то придет в голову устроить экспроприацию или что-нибудь подобное, но 113 лет назад это сделали большевики и вышеупомянутая «дружина».
«Это было самым громким событием, хотя крали они не очень большую сумму. Это случилось в самом сердце Кавказа, в сотне метрах от дворца царского наместника. У этой новости был эффект разорвавшегося снаряда», — говорит Ираклий Махарадзе.
В 1907 году группа начала готовиться к «большой экспроприации». Согласие дал лично Ленин. Большевикам ресурсы в это время были особенно необходимы. Группа хотела обзавестись большой суммой — не меньше миллиона рублей, поэтому местом действия выбрали Тбилиси. Для экспроприации Камо специально привез взрывчатые вещества из Финляндии.
Группе для определения маршрута движения нужен был союзник в почте, которого вскоре нашли — им был друг Сталина из Гори — Гиго Касрадзе. Ситуацию изучил именно он и передал группе информацию, что на Ереванской площади должна была проехать карета с деньгами. Из-за маленькой суммы большинство членов группы пошли против ограбления, но из-за провалившихся в тот период других экспроприации и нехватки ресурсов, выбор все же остановили на Ереванской площади.
Авторы книги пишут, что о запланированной экспроприации в городе поползли слухи и руководитель государственно банка даже просил соответствующие ведомства принять меры, однако никто эти сведения серьезно воспринимать не стал.
13(26) июня 1907 года в сопровождении охраны представители госбанка вывезли из почты деньги и начали путь к зданию банка. Кортеж состоял из трех карет: в середине ехали кассир и сторож с мешками денег (больше 270’000 рублей), а в других двух сидели по пять солдат. Сзади и на боку от кортежа следовали восседающие на конях казаки.
Согласно одному из участников экспроприации, в это время на площади уже стояли члены группировки с восемью бомбами. По версии известного большевика под псевдонимом «дзвели» [рус. старый — ред.], около сада имени Пушкина должна была стоять Фация Галдава — она должна была дать знак о приближении казаков членам группы, которые находились непосредственно в саду. Она также должна была предоставить информацию гуляющей около военного штаба Аните Сулаквелидзе, которая, в свою очередь, передала бы ее сидящим в ресторане «Тилипичури» друзьям.
В заключении, Бачуа Купрашвили должен был появиться на площади с развернутой газетой в руках — это знак, что надо занимать позиции. Для каждой группы казаков и каждой кареты был выделен один человек.
А был ли на месте сам Сталин? Ираклий Махарадзе это допущение считает необоснованным, так как необходимости его присутствия там не было.
«У Иосифа Джугашвили хватило бы ума, чтобы там не присутствовать. То, что он стоял неподалеку, покуривал и так далее — я считаю ложью. Он предоставил [группе] план, устроил их встречу с кассиром. У него были крутые боевики — Бачуа Купрашвили и другие. Они хорошо все спланировали и Сталин там был не нужен. Сказать, что он там был, никто не может, но все отмечают, что головой и локомотивом всего этого, конечно, был Иосиф Джугашвили», — считает Махарадзе.
В тот день на площади прогремели восемь взрывов. Согласно газете «Исари» [рус. стрела — ред.], бомбы полетели в сторону карет, дома самоуправления города и карваслы [рус. караван-сарай Тамамшева— ред.]. Еще четыре бомбы взорвались в разных местах.
«Взрыв был настолько сильным, такая паника охватила площадь, что никто из присутствующих не смог разобраться, сколько человек нападали, откуда кидали бомбы или куда скрылись злодеи», — позже описывал в своем отчете прокурор районного суда.
Он также отмечал, что только один из солдат на площади успел «безрезультатно выстрелить».
Из-за взрывной волны как на площади, так и на соседней улице разбились стекла окон. Раненые и паникующие граждане собрались около здания почты.
«Весь город дрожит. [Из-за взрыва] разбились стекла карваслы (караван-сарай) и магазинов неподалеку. Люди бегут, многие направились к почте… Обрываются провода, где-то видны искры огня. Контора (здание почты) наполнилась людьми, но люди заходят — кто-то плача, кто-то силой. Вся площадь усеяна огнем», — писал Гиго Касрадзе, сотрудник почты сотрудничавший с большевиками.
Хаос, возникший на площади, должен был хорошо послужить большевикам, но, авторы книги пишут, что тут случилось непредвиденное: испуганные лошади, привязанные к карете с деньгами ринулись к «шуабазари» (главный рынок, — ред.).
За ними погнались два члена группы — один из них смог взять мешок с деньгами, а после, согласно одной из версии, передал их на близлежащей улице Камо и Маро Бочоридзе. Камо был одет в офицерскую форму, а Бочоридзе притворялась представительницей знати и носила большую шляпу. Деньги они спрятали и без препятствий доставили на квартиру.
Результаты экспроприации и расследование
Согласно авторам книги, из-за взрыва на самой площади погибли трое: казак, городовой и один неопознанный человек. Ранены были несколько десятков граждан. Сами нападавшие же утверждали, что никто не погиб.
Число жертв может увеличить еще один инцидент, который, предполагают, связан с экспроприацией: в тот же день, возле реки Куры, на первом этаже дома Багратиона-Мухранского в мастерской обуви взорвалась бомба. Предполагают, что бомбу на улице в мусоре нашел семилетний сын мастера, посчитавший, что это «металлический мяч». Он принес бомбу в мастерскую, потом обронил ее и таким образом случился взрыв. Погибли три человека.
Следствие считало, что от бомбы избавились участники ограбления после того, как она стала им не нужна. Участник ограбления, в свою очередь, вспоминает, что от снаряда и вправду избавился, но выкинул ее не в мусор, а в Куру. Авторы книги сомневаются насчет правдивости его версии и считают это попыткой оправдаться.
После ограбления члены группы собрались в квартире Маро Бочоридзе. Не было лишь Бачуа Купрашвили, которого взрывная волна брошенного им же снаряда уложила на землю. Он явился позже, «раненный во многих местах».
Полиция и армия искали нападавших целый день. Авторы вышеупомянутой книги говорят, что арестовали немало людей. Обыски и аресты продолжались долго, а после месяца расследования материалы дела составляли аж 185 страниц. Несмотря на требование царского наместника найти подозреваемых за 24 часа, полицмейстер города этого не смог и в следующем месяце, после тяжелого разговора с генерал-губернатором покончил жизнь самоубийством.
Награбленные деньги до осени хранились на нижнем этаже тбилисской обсерватории, где жил сотрудник данного учреждения и близкий знакомый Камо. Согласно члену группы Багдо Мезурнову, деньги потом хорошо упаковали, положили в винные бочки, налили сверху красное вино и положили в поезд. С деньгами путешествовал одевшийся представителем знати Камо, а деньги с ним в конечном итоге оказались в Финляндии.
Награбленные деньги до конца использовать не удалось — номера пятисот рублевых банкнот были разосланы во все банки мира. Во время обмена валюты в городах Европы арестовали немало партийных активистов. Что же касается дальнейшей судьбы денег, авторы книги говорят, что в 1909 году по требованию меньшевиков оставшиеся деньги решили уничтожить.
Новость об экспроприации быстро вышла за границы Грузии и всей российской империи. О случившимся много говорили в Европе и международных СМИ… Меньшевик и в будущем председатель правительства первой грузинской республики Ное Жордания вспоминал, что после экспроприации социал-демократы из Империи, в Европе стали известны как бандиты и грабители.
«Плеханов был очень зол на большевиков, говорил, что их надо исключить из партии, они разбойники, воры, несмотря на решение лондонской конференции продолжают устраивать эксы (экспроприации)», — пишет Жордания в книге «Мое прошлое».
Доказательства прямой связи Сталина с экспроприацией не существует. Авторы книги утверждают, что для него связь с делом, запрещенное на партийном уровне, не могли принести блага.
«В свое время Надежда Крупская [супруга Владимира Ленина] отметила, что дореволюционная литература, объективно описавшая революционные процессы была уничтожена. Новая история революционно-террористического движения писалась новой властью под диктатом нужды и требований. А лик террориста в икону вождя, конечно же, вписать было невозможно», — написано в книге «Террористы».
