15 декабря Служба тбилисской городской инспекции снесла несколько домов в поселке Африка (Самгорский район). Местные жители пытались сопротивляться сносу зданий, но в противовес протестующим власти мобилизовали около 200 полицейских. Было арестовано несколько человек.
На месте событий были замечены дети, вместе с родителями, они наблюдали как сносят их дома. Мальчик в потрепанной старой одежде стоящий рядом с отцом попал в кадр СМИ, освещавших события.
Это фото вызвало сильный эмоциональный отклик у пользователей интернета и стало активно тиражироваться в социальных сетях.
После возросшей волны общественной критики в адрес правительства, мэр Тбилиси Каха Каладзе заявил, что подарит квартиру этой семье.
Ана Арганашвили — одна из тех правозащитниц, которые побывали на месте событий и изучили состояние проживающих там детей. По ее словам, вчерашний снос зданий не только нарушил основные права детей, но и нанес некоторым из них непоправимую психологическую травму.
Что касается защиты детей, что было особенно проблемным в демонтаже зданий?
То, что произошло было во многих отношениях проблематичным с точки зрения прав детей. Каждый ребенок имеет право расти в условиях, обеспечивающих его право на жизнь, здоровье, развитие и многое другое. Когда у ребенка или семьи нет этих условий, это уже очень серьезное нарушение со стороны государства.
Как оказалось, государство даже не изучило, сколько там детей, в каких условиях они живут, имеют ли они доступ к еде и / или образованию и так далее.
Второе, на чем я хочу сосредоточить внимание, — это то, что была ситуация с насилием — преследование граждан патрулем, бульдозеры, крики — это явно эмоциональное насилие над ребенком. Многие дети испуганно смотрели на это.
Пришли мы, юристы, и люди честно сказали нам, что многие даже не могут обжаловать это действие, совершенное государством и которое, на мой взгляд, однозначно незаконно. Когда мы предложили подать апелляцию, многие были обескуражены, потому что из-за этой апелляции они могли бы быть «наказаны» и «репрессированы» каким-либо образом, например, отказом в социальном обеспечении, что, к сожалению, является общепринятой практикой.
Многие семьи не были готовы защищать свои права, что также вредит правам детей. Когда родитель не решается защищать права ребенка, это уже ограничивает доступ ребенка к правосудию.
Ситуация критическая и не заканчивается передачей квартиры одной семье. В общем контексте, когда дети подвергаются различным злоупотреблениям, их право на здоровье, их право на свободное развитие, их право на питание и адекватные условия жизни нарушаются — на этом фоне предоставление квартиры одной семье просто цинично.
Какой должна была быть реакция государства?
Прежде чем мы перейдем к этой части, я вам скажу, что этот процесс происходит не только в Грузии. Мы, правозащитники, знаем о таких процессах проходящих на уровне международной арены и знакомы с действием международного права.
Ситуация и подход таковы — у нас два интереса, один — чтобы государство не захватило землю, а другое — жизнь и здорове детей. Нет единой логики, которая говорила бы, что государство должно владеть землей и приносить в жертву ребенка, женщину или кого-то еще, кто останется на зимой на морозе.
Даже если земля покупается инвестором и начинается строительство, даже государство обязано сначала выяснить, не нанесет ли это вред жизни или здоровью любого человека. Это основная обязанность, которая также прописана в законе.
Мы выбираем правительство, чтобы помочь гражданам. Мы пишем в Конституцию, что это то, что мы выбираем, в ней не говорится, что государство должно в первую очередь защищать интересы по изъятию земель, приоритетом является жизнь и здоровье людей, особенно в условиях пандемии.
Призыв Каладзе отправиться в приют на 100 человек во время пандемии также очень циничен. Каждая семья все еще имеет право на изоляцию во время пандемии и не подвергать жизнь риску смерти.
Вчера властями было совершено много нарушений. Интересы закона, к которому они апеллируют, нельзя сравнивать с интересами сохранения здоровья ребенка. Мэр Тбилиси также обратился с жалобой, что дома не достроены. Да, некоторые дома не были достроены, но это так — семьи сказали нам, что до конца стройки осталось очень мало, практически только крыши не хватало. До этого они ютились у родственников в самых ужасных условиях. У них нет средств платить за аренду, потому что они вложили все свои деньги в строительство этих одноэтажных домов.
Ана Арганашвили — правозащитница. Фото: Facebook
После инцидента фото ребенка и отца активно распространилось в социальной сети. После критики Каладзе передал квартиру непосредственно этой семье. Что означает этот шаг Каладзе?
Что это за ход, понимаете? — Когда вы возглавляете местное самоуправление и не можете выполнять обязанности, предусмотренные законом, если вы не можете выполнять свои обязанности, вы начинаете злоупотреблять благотворительностью. Я бы так сказала.
Начнем с того, что благотворительность, акт сам по себе позитивный. Но не тогда, когда вы пытаетесь скрыть им нарушение прав нескольких сотен человек. Во-вторых, это не изменит его обязанностей … Да, он [Каладзе] вчера занимался благотворительностью, но он все еще обязан обеспечить жильем всех, чьи дома были разрушены.
Он как маркетолог предлагает: «Да ладно, я не буду выполнять это обязательство и взамен отдам квартиру». Мы не согласны с этим, мы дали ему несколько миллионов в управление, когда его избрали. И это не благотворительность из собственного кармана. Он дожен исполнять полномочия, которые ему дал народ и это не заменит никакая благотворительность.
Каким должно быть правильное решение в этом случае?
Вчера мы видели беременных женщин, пожилых людей. Подсчитайте и зарегистрируйте этих людей, узнайте, у кого есть где жить и что им нужно, разработайте план действий для удовлетворения их главных потребностей. Короче говоря, позаботьтесь о людях.
Он [Каха Каладзе] был занят тем, что убеждал общественность , что это незаконно. И принебрег интересами людней. Нарушение прав человека не может быть законным, потому что это записано в законе о правах человека и Конституции.
Вчера вы были в поселке с несколькими активистами-правозащитниками, сколько там детей и каков их уровень жизни / правовой статус?
Сколько детей — мы не могли сосчитать. Вы встречали много людей, иногда я разговаривала с несколькими членами одной семьи. К тому времени, когда мы приехали, дети уже были напуганы, некоторые были заперты и не выходили из временного убежища, некоторые помогали родителям. Дети старались подбодрить родителей. Это была очень печальная картина…
Детям никто ничего не объяснил, и они стали свидетелями самого жестокого насилия.
Там должен был быть хотя бы один социальный работник. Даже если все происходит по закону, ребенку недопустимо наблюдать такое разрушение. Тогда у самого ребенка возникнет эмоциональная проблема. Вчера слишком многие дети потеряли доверие к государственным учреждениям.
Вчера Кодекс прав ребенка, которым очень гордилось государство, был нарушен столько раз, что мне даже стало стыдно, что мы недавно приняли этот Кодекс.
Что говорят проживающие там горожане?
Они говорят о бедности. Я видела детей, ползающих по бетону. Детей в одежде не по сезону, они бродили среди бетонных руин. Это не место для детей. Я была особенно напугана тем, что один из детей пнул щенка, с которым играл. Тогда я почувствовала, что у этого ребенка уже есть эмоциональная проблема. Я увидела, что ребенок больше не может контролировать свое поведение, никто не с ним разговаривает, он совсем один. Дети не должны находиться в таком состоянии, они должны быть в детском саду, дома, тепло одетые. Даже там никто не был одет должным образом, никого не волновало, что они были без масок.
Что говорит население, как государство им помогает? Вы приходили к ним раньше, даже социальный работник?
Нет, не говорили. Они чувствовали себя заброшенными. Что государство о них не заботится. Вчера голыми руками они пытались таскать оставшиеся целыми строительные блоки. О каком Кодексе для детей может идти речь, когда дети таскают блоки голыми руками.
Фото: Зуры Менагаришвили / Netgazeti
