Атана Агрба 21 летний режиссер, хрупкая очень худенькая девушка с африканскими кудрями, белой, как молоко, кожей и стальным взглядом, твердым и цепким. С Атаной мы знакомы много лет. Еще с поры ее школьной юности.
Уже тогда она смотрела на мир не подростковыми глазами, не протестовала миру, но изучала его, стремилась впитать все, чтобы суметь передать все оттенки проявления жизни.
Режиссером она решила стать, еще в средней школе. Писала стихи, а потом решила, что для выражения мыслей ей не хватает слов. Теперь в ее арсенале, и слова, и картинка и талант актеров, которыми она руководит на съемочной площадке.
Начнем с того, почему ты вообще решила снимать кино?
— Если честно, ноги сами привели. В 11 лет я нашла дома в шкафу никому ненужный фотоаппарат и начала на него фотографировать абсолютно все. Наверно, с этого все и началось.
Думаешь в Абхазии можно делать свое кино? Не предоставлять площадки для съемки, а делать свое, абхазское?
— Мы даже не умеем грамотно предоставлять площадку для съемок со стороны. В городе, в котором я не так давно снимала свой диплом, люди этим даже злоупотребляют. Это конечно другая крайность, но можно хотя бы ввести плату за проведение съемок в наших заповедных зонах, где уже не один крупный проект был реализован. Или же открыть местные ренталы кинотехники и элементарного светового оборудования.
Почему в Абхазии нет киностудии?
— Государство не позаботилось об этом. За исключением отдельных людей, к культуре и образованию отношение как второстепенной важности задач. За исключением отдельных людей, со стороны государства абсолютное равнодушие к литературе, искусству, образованию. У нас практически отсутствует культурная политика. Есть молодежь с горящими глазами, но с таким равнодушным отношением и этого не будет ближайшее время, либо молодежь уедет из страны туда, где будет хотя какая-то реализация.
Кинофестиваль короткометражного кино показал, что в Абхазии много желающих делать свое кино? Как ты оцениваешь, получилось ли то, что задумывали организаторы?
— Кинофестиваль в абхазии показал, как голоден народ, это культурный голод. Люди устали ходить на похороны и свадьбы. Несмотря на все обстоятельства и сложности, уровень фестиваля был достойный. Мне кажется, это одно из достижений, которым нужно гордиться.
Чувствуется изоляция Абхазии?
— Изоляцию я почувствовала особенно остро тогда, когда пришлось доехать до российской границы , перейти ее , въехать в другую страну, а ещё потом добраться до Торгового Центра чтобы попасть в кинотеатр и посмотреть кино. То есть пройти такой длинный путь, чтобы просто сходить в кино и быть в курсе того, что сейчас идет во всем мире. Вот тогда мне стало страшно. В целой стране нет ни одного кинотеатра, это печально. Это связано с нашей не признанностью. Никто из прокатчиков не будет работать в Абхазии. Это невозможно юридически.
Твой фильм «Лимонадный Джо» с успехом прошел несколько фестивалей, как думаешь с чем это связано?
— Успех это громко сказано, но принимали нас тепло. Наверное, потому что кино получилось светлое, а этого сейчас не так много в кино. И это не мои слова, таковы были отзывы. Я думаю, связано это с тем, что это универсальная, понятная и знакомая всем история взросления.
Ты чувствовала какие-то ограничения на фестивале. Грузия как-то пыталась блокировать твое участие в фестивале? И вообще, есть какие-то ограничения со стороны Грузии и мирового сообщества в продвижении современного абхазского искусства?
— Я не могу так уверенно заявить, кто именно был к этому причастен, так как за этим всем стоит формальность. Но на многих фестивалях нас дисквалифицировали, не рассмотрев заявку из-за отсутствия статуса государства. Потому как везде я указала страну производства Абхазию. Но это больше касается фестивалей за рубежом. В этом году я отправляла свой следующий фильм «Бача» от России. Пока что дисквалификаций не было.
Я думаю, важнее попасть на фестиваль, а там уже всем рассказать, кто мы и показать наше кино уже никто не помешает. В Китае, Пекине например, с большим интересом узнавали про Абхазию после «Лимонадного Джо», написали даже отдельную статью в фестивальной повестке.
Что за фильм ты снимаешь?
— Я только вернулась в Москву из Санкт-Петербурга со съемок своего дипломного фильма о трёх студентах из Абхазии, накануне нашей войны. Это кино о беззаботности молодости и ее эфемерности, как и всего.
Почему решила делать кино именно об этом?
— Чем ближе я становлюсь к возрасту моего отца, его друзей и всего того потерянного поколения, жизнь которых так резко и безвозвратно повернулась, оборвалась, тем страшнее разворачиваются и раскрываются все эти события по-новому для меня. Кого-то из них я уже даже старше.
Как думаешь, тема войны еще долго будет популярна в искусстве Абхазии?
— Тема войны будет актуально всегда и для всех. И мне кажется, это важно, чтобы раны до конца не заживали, потому как тогда есть шанс этому не повториться.
О чем еще бы ты хотела делать кино?
— О людях. Это же неисчерпаемый материал.
Режиссер — это обычно человек взрослый, с определенным багажом знаний и пережитых чувств. Ты же очень молодая девушка. Тебе помогает твой возраст или чувствуешь нехватку опыта?
— Режиссер это человек, который умеет смотреть и видеть. И тут важнее качество прожитого, восприимчивость, а не количество. Да и потом, мое поколение, и предыдущее военное и послевоенное нельзя назвать стерильным. У нас уникальный опыт, совершенно другое детство, благодаря которому мы старше своих ровесников априори. Никогда не ощущала свой возраст как проблему для профессиональной реализации. Я себя ощущаю ребёнком из 90-х, все мои друзья старше меня на 10 лет минимум, но по ощущениям, мы росли мы как будто в одно время. Блокада, в которой мое поколение росло, жили в консервированном времени, мы продолжали жить во времени, которые для других уже изменилось.
Ты чувствуешь нехватку поддержки от государства, бизнеса, коллег?
— Я не считаю, что конкретно мне кто-то должен, но отсутствие департаментов, в которые можно было бы обратиться за помощью, очень не хватает. Пока что помощь идет от народа, и просто неравнодушных людей, благодаря которым я досняла, например свой дипломный фильм. За что я благодарна каждому.
Как, где и в чем ты видишь будущее абхазской молодежи? Каковы шансы развиваться в настоящей ситуации? Рассматриваешь только российское направление?
— Мне жаль, что молодежь сама по себе, то есть почти лишена поддержки. Настоящее изменить можно только что-то делая. И они делают, но без поддержки сложно свершить что-то глобальное. Лично я буду делать кино, буду делать то, что умею, и делать так, чтобы оно было кому-то нужно и полезно. Работу я пока не привязываю к стране, мне важнее иметь возможность снимать своё кино. Пока что, в Москве у меня есть моя команда и масса идей.
О чем ты мечтаешь?
— Мечтаю посетить все страны и музеи из своего списка.
Расскажи какие?
— Из стран по ритму и состоянию люблю очень Францию. Была только в северной части, теперь мечтаю побывать на Юге. В Париже не успела увидеть Фонд Louis Vuitton — новый музей современного искусства в Булонском Лесу, само здание архитектурный шедевр.
Второе — Этрета и шедевр лэнд-арта — Сад в Этрета. На третьем месте — Британская Галерея Тейт и вообще мечта объездить Великобританию.
Ну и по классике: Нью-Йорк , Музей Современного Искусства в Нью-Йорке. Вообще, побывать в США одна из целей на этот год. Еще Уффици, Флоренция. Ну и еще снова и снова сходить в Лувр, Музей Орсе, музей Ватикана.
Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». В тексте содержится терминология и иные дефиниции, используемые в самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии. Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.
