5 июля в центре Тбилиси основными мишенями гомофобных групп, собравшиеся на акции против «Марша достоинства», стали журналисты и операторы. Агрессивно настроенные люди нападали и физически расправлялись со всеми кто держал в руках микрофон или камеру.
В центре города в присутствии полиции журналистов безжалостно избивали, оскорбляли, разбивали съемочную технику. Ряд пострадавших журналистов подчеркивают бездействие полицейских, небольшое колличесво которых находились в эпицентре событий.
От рук участников контракции пострадали более 50-ти журналистов. Издание Netgazeti связалось с некоторыми из них и они рассказали нам свои истории.
Радио Свобода
Дато Коридзе, оператор
Мы, «Радио Свобода», снимаем фильм про Tbilisi Pride, и на прошлой неделе мы были с активистами прайда почти 24 часа. 5 июля утром мы были в офисе движения «Позор» вели съемку, когда мой продюсер позвонил мне и рассказал об агрессивных группах, что около 500 человек идет сюда.
Мы быстро собрались, надо уйти как можно скорее, иначе нас бы осадили. Как только мы вышли через черный ход, тут же ворвались группы ненависти и разгромили подъезд. выбили окна, избили оператора …
Я, журналист «Радио свобода» Торнике Мандария, активисты Георгий Табагари и Тамаз Созашвили вышли из офиса. Мы решили переехать в офис ООН, там было относительно безопасно, мы думали, что туда они не пойдут. Однако по прибытии стало известно, что эти люди приехали и туда.
Чтобы избежать эксцессов, мы решили снова сменить локацию. Вышли Торнике, Георгий Табагари и я. Автомобиль был припаркован возле Круглого сада. Я издалека заметил, что в саду собралось около 50 человек.
Мы подошли к машине, Георгий и я сели, а когда садился Торнике один из них подбежал к нему и ударил его по лицу. Он ударил с такой силой, что тот упал на землю, пошла кровь. Он сломал ему зубы. Я открыл дверь, вышел и начал кричать: «Где полиция!».
Самое страшное в этом всем, было то, что полиция стояла, все это видела и никак не отреагировала. Больше всего меня напугало это. Я знаю тех людях, что они тёмные, злые, их ничего не интересует, но самым страшным, что случилось со мной, это был фактор полиции.
Потом меня бросили вниз, били где-то 10 человек, причем в голову. Не знаю, задание что ли было такое. Нещадно били в голову, но не со стороны, а сверху вниз.
Боялся, что попадут в глаза и поврежу зрение. Прикрыл глаза руками. Через 10 секунд, когда они не прекратили, женщины заорали, мол, что вы делаете, убиваете?
На крик женщин и реакцию прохожих начала действовать полиция. Правоохранители были одеты в гражданскую одежду, думал, что и они члены насильственной группы. Когда говорили встать, продолжал лежать, боялся. Не мог понять, кто полицейский, а кто — член насильственной группы.
В конечном итоге, полицейские в гражданском меня увели. Один спросил, куда я хочу пойти. Решил вернуться в офис ООН. Не знал где Торнике и не мог его оставить.
Вернулся в офис, приехала скорая помощь, усилиями офиса «Радио Свобода» нас перевели в больницу.
Повреждений мозга нет, у меня просто очень большая гемматома и сильная головная боль. Больше ничего.
Торнике Мандария, журналист
После того, как те люди пришли к офису Shame Movement и появился риск угрозы, я, оператор Дато Коридзе и активисты Гиорги Табагари и Тамаз Созашвили поехали в другой офис, который находится у Круглого сада.
Насильственные группы были и там, было решено ехать в другой офис. Мы пошли к машине Гиоргия Табагари. Он с Дато Кордидзе сели впереди. Я открыл заднюю дверь и собирался сесть, и тут получил сильный удар в лицо.
Торнике Мандария. Фото: Радио Свобода
Не могу вспомнить, был это какой-то тяжелый предмет или нет. Думаю, кулак, но удар был сильный, пошла кровь. В это время Дато вышел из машины с камерой, и они переключились на него. Мы оба кричали и звали полицейских, они стояли максимум в 50 метрах и однозначно нас слышали. Было около десяти полицейских. Видимо, они не отходили от здания, у которого стояли.
Когда они переключились на Дато, их было 20 человек, но стали подходить и другие, побежал к полиции с криком: вы же полиция, помогите. Они не тронулись с места. Затем один из них завел меня во двор, к воде. Больше они ничего не сделали.
В то же время увели и Дато, вернули его в офис. Потом приехала Скорая помощь.
У меня сломан был нос, наложили несколько швов. Выбиты передние зубы.
Телекомпания TV Pirveli
Гуга Майсурадзе, журналист
Ситуация была такая: журналисты собрались у сквера 9 апреля. Вдруг за девушкой, одежда которой видимо не понравилась путинским группировкам, погнались, начали ее материть и бить. Мы это показывали. Так и оказались в сквере «9 апреля», а позже оттуда ушли, чтобы не раздражать агрессивных людей.
В это время наша камера зафиксировала, как один из членов насильственной группы бил фотографа прямо по зубам. Это все происходило на глазах полиции. Когда я начала рассказывать об этом в прямом эфире, пошла агрессия. Говорили нам с оператором покинуть территорию.
Мы начали уходить, но в нас бросали камни, бутылки. В нас и камеру попало несколько камней. Мы с оператором бежали и в это время со мной столкнулся один из участников акции. Я упал и повредил руку.
В конце концов я смог убежать, но мой оператор Леван Брегвадзе оказался в окружении этих людей.
Они беспощадно расправились над ним, на глазах и даже при участии священнослужителей. Все происходило на глаза полиции, причем той, у которой были дополнительные силы и специальная экипировка.
Пригласили дать показания, но еще не решил, делать ли это. Помнится, 5 дней назад расправились над нашим журналистом Нино Эликашвили. Обвиняемого арестовали, а потом освободили под залог.
В чем смысл моего показания? Все было в прямом эфире и все все видели.
Леван Брегвадзе
Гонялись за ребенком, не понравилась одежда. Оскорбили и избили. Когда ситуация накалилась, я ушел подальше. Через какое-то время я оказался с рядом толпой. Если не ошибаюсь, иностранного фотографа били в лицо, я снял эти кадры.
Потом быстро пошел назад и в это время начали кидать камни и бутылки. Один камень попал в камеру. Я с журналистом убегали. Гуга смог, но за мной гнались 15-20 человек. Как только смогли повалить, встали на меня ногами. В каких только драках я не бывал, и каких фильмов не смотрел, но такого нигде не видел.
Уставшие сменяли друг-друга и по очереди били ногами. Потом полиция меня увела, но они доставали до меня и там. Попадало то в голову, то в спину, то в живот… Когда не могли достать кулаками, хотели ущипнуть, можете представить?
Леван Брегвадзе. Фото: Нодар Меладзе
Был один священнослужитель, он закрыл меня и защищал. Просил их не бить, но им было все равно, они будто получали удовольствие. Это были молодые люди, максимум 21-25 лет.
Камеру и аппарат для включения сломали, повредили телефон. Майка порвана.
Травмы в области головы и спины. Кто-то укусил за плечо.
Нанука Каджая, журналист
Я работала у станции метро Руставели вместе с оператором. К нам проявили особую агрессию. Полиция увела гражданина, который ударил меня кулаком в спину.
Во время прямого включения нам отвесили много ударов. Один даже кинул бутылку. Таких инцидентов было много.
Агрессия была не только к TV Pirveli. Били почти всех, ругали и материли. Эти кадры транслировались в прямом эфире.
Было очень много людей, радикальных групп. Они стояли в тени из-за жары. На этом периметре их было около 500, там стояли 8 полицейских, которые даже не шевелились, когда нас оскорбляли и били.
Когда я сказала, мол, как вы видите, нас оскорбляют и бьют, а полиция ничего не делает, пришли правоохранители, окружили и нас сказали, что выведут отсюда.
Они сегодня бездействовали. Так не было ни на одной акции. В других случаях не могу ругать правоохранителей, они всегда активны, но сегодня они фактически ничего не делали.
Телекомпания Imedi
Димитри Киримлишвили, журналист
Продюсер дал конкретную локацию для съемок. Это было у храма Кашвети, рядом со сквером 9 апреля. Около в 09:30 я уже был там.
Начали брать интервью, записывать респондентов, снимать кадры. Записали комментарий священнослужителя, организатора акции и простого участника.
Потом услышал призыв одного из организаторов перейти к парламенту и очистить ту территорию от неверных.
У парламента, где участники акции разобрали палатки, уже наблюдалась агрессия в адрес журналистов и операторов. До выхода в эфир увидел заварушку с левой стороны, оскорбляли кого-то. Думал, это был представитель Тбилиси Прайд, а оказалось, что оператор.
Когда мы пошли выяснять ситуацию, агрессия перешла и на нас. Им было неинтересно, какое телевидение мы представляли. Моего оператора ударили в голову флагштоком. Когда я пошел ему помочь, повернулись ко мне, мол, как ты смеешь ему помогать.
Оказалось, рядом с нами избивали и других журналистов. Били так, что в глазах стало темнеть. Убежали от них в отель Radisson, они бежали за нами до самого здания.
Потом вызвали Скорую помощь, но та опоздала. В конце концов вызвали ее в здании телевидения.
У меня травмы на левой стороне головы и сотрясение мозга. У оператора ранения в области уха и головы. Его ударили дубинкой в ухо. Ударили ногой в живот, но больше ориентировались на голову, чтобы сбить с ног.
Если бы я упал, оттуда меня наверно выносили бы. Спасло то, что немного тренируюсь и смог убежать. Разозленные они гонялись за нами, а полиция не могла их остановить.
Не могу сказать, что полиция стояла и смотрела. Уже 8 лет как журналист, но сегодня мы были в шоке. Женщина, мужчина, старший, младший, священнослужитель, приход… Все учинили физическую расправу над людьми. Это было неожиданно.
Полицейские пытались сдержать их, а не увести нас. Было всего 4 экипажа. Что они могут сделать против 1000 человек? Полиции не было в достаточном количестве. Но про тех, кто были, нельзя сказать, что они ничего не делали.
Телекомпания Formula
Лука Хачидзе, журналист
Я работал в офисе Shame Movement. После 12 часов часть группы ненависти пришлю сюда. Мы с находящимися там активистами договорились покинуть офис. Полиции не было, оставаться было небезопасно.
Начали покидать здание, но поняли, что понадобится много времени. Поэтому ушли через заднюю дверь. Часть активистов уехала на машинах, часть была со мной до последнего момента. Мы пришли к ближайшему корпусу и попросили людей впустить их [активистов]. К этому времени уже хорошо были слышны голоса насильственных групп, а мы привлекали больше внимания с камерой, поэтому ушли.
Через 15 минут вернулись к зданию, в котором расположен офис Shame Movement. Было интересно, что происходит, не остались ли там активисты. Мы были в заднем дворе здания, считали это более безопасным местом, но когда мы пришли, приходить начали и они.
Оскорбляли, угрожали, выражали агрессию, а камера была направлена на них. Их становилось все больше, было около 50. Двор был закрытый, они прижали нас к углу. Мы не могли уйти.
Потом пришла полиция. Сначала 5, потом максимум 10. Попросили пригнуться — кидали бутылки, камни и яйца. Потом сказали остановиться на несколько минут, пока не придумают, как увести нас отсюда. Сделали маленький коридор и мы покинули территорию. Полиция не пыталась увести из двора этих людей, но 10 правоохранителей не смогли бы ничего поделать с 50 человек.
Потом нас посадили в полицейскую машину.
Ничего мы в том дворе сделать не смогли, если бы не полиция. Они были очень агрессивны. В кадрах видно, что несмотря на присутствие полицейских один из них подкрался и ударил моего оператора.
Жители того корпуса вышли на балконы, говорили им остановиться. Те взяли камни и начали кидать их в тех, кто протестовал. Были разбиты стекла.
Гиорги Габуния, журналист
Мы с оператором работали у храма Кашвети, когда я увидел, что на земле лежал оператор другого канала, которого нещадно били. Попросил своего оператора все это снять. Не знаю, может им это не понравилось, они начали нещадно нас бить.
Полиция стояла вдалеке. Они пришли и увели нас. Тех, кто нас бил, полиция не задерживала. Насколько мне известно, они применили насилие в отношении многих журналистов, но до сих пор никто не арестован.
Говорят, что всех арестуют, но не знаю, что будет.
Такова моя история. В ногу меня ударили палкой, а в голову не знаю чем.
Работать было невозможно. Ничего нельзя было делать. Как говорят, били все, кому не лень.
Рати Цверава, журналист [комментарий распространил телеканал Formula]
Я впервые почувствовал, что значит беззащитность, это случилось в центре, у парламента. Есть кадры, мы были в прямом эфире. На протяжении 200 метров не было ни одного правоохранителя. Били нещадно, не появился ни один правоохранитель, который бы прикрыл меня. Около храма Кашвети только один полицейский стал меня и защищать, но он был бессилен (против них), естественно.
Рати Цверава
Меня били где-то на протяжении 200 метров. Я опустил голову, задыхался, не мог говорить, просил о помощи. Какая там помощь, все били. Им было неинтересно, кто я… Просто хотели забить до смерти. До убийства этими людьми один шаг. Это их единственная цель, ведь ты задаешь вопрос, за который могут убить.
Сулхан Элбакидзе
С самого начала они были настроены агрессивно. Когда мы пришли за комментарием к владыке [Иоанне Гамрекели], они почему-то стали более агрессивными. Другие, не конкретно владыка.
Над нами учинили физическую расправу. Повредили технику, точно знали, что нужно делать: перекрывали объектив камеры, чтобы мы не снимали и перерезали кабели аппарата прямого включения.
Избивая кого-то действовали группой. Непонятно зачем. Не такие уж мы сильные, чтобы нас не могли избить двое. Но приходили группой.
У полиции не было реакции. Наверно задание было такое. В некоторых случаях им было жаль, взгляд был такой. Но когда нас избивали, полиция это видела, но ничего не делала.
Камера, как вам известно, лежит у нас на плечах, поэтому удары, которые они направляли в лицо, попадали в камеру. Но еще били ногами. Избивали нещадно, даже подручными предметами.
Некоторые детали камеры сломались. Унесли куда-то микрофон. Куда и зачем, не знаю. Может, они уносили их потому, чтобы не был зафиксирован факт повреждения аппаратуры.
Такого я не видел. Работаю 10 лет. Были случаи, когда уничтожали нашу аппаратуру, но ее похищение — дело новое.
Телекомпания Rustavi 2
Марика Гоциридзе, журналист
Я была в прямом эфире и стояла у парламента, где были палатки. Думала, что проспект опустел, но потом увидела, что гоняются за журналистами.
Агрессия пошла и в мою сторону. Попытались уйти, но я увидела, что другие представители нашей съемочной группы работали в очень тяжелом положении. Мы к ним приблизились.
Старались быть вместе. Думали, что вместе с нами не могут расправиться так, как по одиночке. Но за свою 11-летнюю карьеру я впервые так испугалась. Поняла, что ситуация неконтролируема и нас ничего не спасет, кроме бога.
Они плевались, матерились, били операторов флагштоками. Было целенаправленное насилие против журналистов.
Потом полицейские меня с оператором посадили в машину. Увезли довольно далеко, мы вышли из машины в районе Ваке.
На месте происшествия было очень мало правоохранителей, поэтому и случилось то, что случилось. Полицейских было мало для нейтрализации происходящего. Наверно потому и не задержали людей на месте.
Тамар Татарашвили, журналист
Не было и 11 часов, когда мы были на Руставели. Стояли у территории первой школы, когда увидели, что к нам движется толпа людей.
Сразу и не поняли, почему идут, что им нужно. Держали флаги и флагштоки. Потом насчалась расправа. Плевались, матерились, били. Какое СМИ представляет журналист для них значение не имело.
В один момент я стояла вместе с оператором и увидела, что бьют других операторов. Внезапно, мужчина на мопеде поехал в нашем направлении и целенаправленно в нас врезался. Он делал это намерено и в случае других журналистов.
К счастью, я не пострадала, полиция успела перекрыть меня и столкновение было небольшой силы. Полицейские потом увели того человека.
Ко всем у них была одинаковая агрессия, особенно в отношении журналистов и операторов мужского пола, но это не значит, что все остальные были под защитой. Полиций увела нас. Приезжали экипажи, мы садились в машину и уезжали. Не знаю, что случилось бы, если бы не это. Мы вообще не понимали, чего от нас хотят.
Это была первая агрессия, но она продолжилась. Дальше была территория филармонии, офис представителей ЛГБТ+ сообщества. Говорили нам, мол, убирайтесь, вы это пропагандируете и отчасти виноваты и вы.
Зура Манагадзе, оператор
У отеля Marriott избивали оператора «Первого Канала», я это снимал. Мог уйти, но не стал. Эти люди были везде, они могли напасть с любой стороны.
Вдруг с лева кто-то выпрыгнул и ударил так, что я упал. Сознание не потерял, смог спасити камеру. Тогда они начали выдергивать ее из рук, но я смог убежать.
Полиция была, но в недостаточном количестве. Находящиеся там полицейские не смогли бы справиться с озверевшими людьми.
