Респонденты издания Batumelebi являются представительницами разных политических партий. Несмотря разницу в возрасте, их опыт работы мало чем различается. Они сталкивались и с повышенным тоном в деловых раговорах и неоднозначными комплиментами и игнорированием. Их судьбы в политике во многом схожи, это сложный, полный препятствий путь, но это то, что побуждает их добиваться новых целей и достижений. Эти женщины знают, что подобные примеры политической карьеры меняют реальность.
Гугули Маградзе: поддакивают, но не принимают во внимание
«Помню как-то в парламенте наш коллега вошел в зал, я знала, что он недавно женился в четвертый раз, и в ту же минуту пошли возгласы одобрения со стороны мужчин. Я спросила, а что бы было, если бы он был женщиной?..» — рассказывает Гугули Маградзе. Она трижды была членом парламента. Последние два парламентских созыва представляла «Грузинскую мечту».
Гугули Маградзе считает, что каждой женщине, которая была в политике, приходилось сталкиваться со значительно большим противостоянием, чем мужчинам. Она не чувствует, чтобы за годы что-то изменилось, и думает, что зачастую мнения в грузинской политике противоречат друг другу, когда в политике появляется женщина.
«Официально женщинам никто не запрещает делать карьеру или публично высказывать свое мнение, но женщинам приходится быть в три, четыре раза сильнее. Мужчинам эти позиции даются легче.
Гугули Маградзе
К этому надо добавить и то, что женщина ответственна еще и за семью, как в социальном, так и финансовом плане, как стало очевидно за последние годы. Наша культура налагает на мужчин финансовые обязательства, но трудовой рынок настолько изменился, что и это стало делом женщин… Выходит, что у женщины и дом должен быть убран, и муж, дети, родственники, близкие присмотрены, а если останется время, пожалуйста, занимайся политикой!
Вот что меня удивляет: в Грузии существует культ семьи, но как только дело косается политики, женщине говорят, что у нее нет необходимых политикам навыков, как будто семья – это легко. Получается, что семья в таком случае отодвигается на второй план.
Много раз замечала: поддакивают, вроде и не противоречат, но не принимают во внимание. А потом обнаруживаешь, что мужчина говорит то же, что ты говорила раньше и в этом случае это поддерживается… При публичном выступлении женщину легко прерывают, будь то парламентская трибуна или конференция. Я заметила, что женщина должна заработать право выступить, а в отношении мужчин в патриархальных культурах изначально принято, что они умнее женщин», — сетует Гугули Маградзе.
Маградзе обращает внимание на то, что женщины-политики сталкиваются с отсутвием гендерного равноправия и дискриминацией на основании возраста.
«Если женщина-политик молода, говорят: «Что она делает в политике? Что она знает?» Если в возрасте, то можно услышать: «О чем тут говорит эта старуха?». Ничего подобного о молодых, ни о пожилых политиках мужчинах не говорят. И это характерно для грузинской политики», — добавляет Гугули Маградзе.
Но самым тяжелым она считает буллинг в интернете. Вспоминает, что много ей приходилось с ним сталкиваться в комментариях в соцсетях:
«… Так было во время рассмотрения проекта по курению и позже по лишнему весу. Это своего рода политическая атака. Хочется ответить всем, высказать свое мнение, но устаешь, теряешь мотивацию… Я много раз хотела написать что-нибудь в Фейсбук, ответить на все, но потом придется ходить по кругу, надо будет терпеть ругань, оскорбления и уже ничего не хочется…».
Гугули Маградзе мать-одиночка. В ее случае поддержка семьи оказалась тем решающим фактором, благодаря которому она не стала объектом критики.
«Я не чувствовала неловкости из-за этого, у меня была большая поддержка семьи, и материально наша семья была обеспеченной, но в моей карьере ни мать, ни отец не сыграли никакой роли …И в моем поколении, и в новом – все одно и то же – работает женщина, а готовую работу представляет мужчина», — отмечает она.
Эка Беселия: шантаж и угроза — пример того, какую борьбу приходится вести женщине в политике
«Когда рассматривался вопрос квотирования, политики мужчины приводили меня в пример, что вот, мол, зачем Эке это квотирование. Я все время говорила, что мой пример тут не подходит», — вспоминает Эка Беселия период, когда парламент рассматривал вопрос гендерного квотирования.
«Я говорила, что если вы собираетесь требовать от женщины всего то, через что прошла я, чтобы она доказала, что имеет такие же права, как и мужчины, это не получится, многие не выдержат и вообще откажутся от политики. Вот тогда я и стала сторонницей квотирования. Я поняла, если пустить этот процесс на самотек, уйдут годы», — говорит она.
Эка Беселия считает, что шантаж и угроза, осущественные против нее, а таже распространение тайных записей и есть пример того, какую борьбу приходится вести женщине в политике.
«Мой случай был самым тяжелым. Из моего примера ясно, насколько глубока и системна эта проблема… Если бы не гендер, те методы, которые применили против меня, никто бы применять не стал. И сделали это тогда, когда я стала развивать политическую активность против собственной команды…
Тогда сочли, что давлением по этому признаку легко добиться цели. Надо также учитывать контекст: в Грузии есть стереотипы в гендерном плане, в политике значительно более уязвимы женщины, в отношении которых действуют отличные от мужских стандарты», — рассказывает нам Эка Беселия.
В данный момент Эка Беселия возглавляет партию «За справедливость».
Эка Беселия
По ее словам, она с самого начала, как только у нее появились политические амбиции, чувствовала дискриминацию.
« Я лично была инициатором «Стамбульской конвенции», поддерживала законопроект о фемициде и все те инициативы, которые вели к усилению роли женщины, но и мой опыт показывает, что система не изменилась, все по-прежнему зависит от личной стойкости.
Знаете, как это? Сначала надо выстоять. Если ты не смогла, и другая не сможет. Нужны личные примеры, чтобы общество преодолело стереотипы.
После моего случая я почувствовала, что в обществе что-то случилось, начало формироваться мнение. Если оружие не попадает в цель, то и страх уже не так силен. И политики уже видят, что это больше не работает.
Всегда, когда похожими методами пытались заставить меня замолчать, я знала, что их цель – моя нейтрализация. Я всегда очень хотела, чтобы цель эта не была достигнута, все время думала об этом, требовала этого от себя, чтобы не стать плохим примером.
Все это может разрушить тебя, но в конце концов результат будет достигнут».
Тамар Кордзая: необходимость распределения квот показывает, что женщины по-прежнему не нужны
В начале беседы Тамар Кордзая напомнила нам о партийных списках на последних выборах и правиле распределения квот – в партийных списках, ни больше, ни меньше — каждая четвертая – женщина.
«Система квотирования показала, что оно жизненно необходимо… При формировании списков был аргумент, что каждая четвертая же в списке обязательно женщина. А почему не каждая третья, или почему не первый номер списка, или вообще 50 на 50? Об этом не говорят. Это прямое подтверждение дискриминационного отношения. Главное выполнить требование закона, а женщины по-прежнему никому не нужны…
Это похоже на тему «Антидискриминационного закона» — мы слышали аргументы, что надо его принять, поскольку это обязательство в рамках договора «Об ассоциации». Т.е. надо принять, потому что обязательство, а не потому, что благо, антидискриминационное поведение. Одно дело принять, другое – насколько в это верят. Именно поэтому у нас все меняется очень медленно», — считает Тамар Кордзая.
Для Тамар Кордзая было неожиданностью, что с началом ее политической активности вдруг появился большой интерес к ее семейному положению, состоит ли она в зарегистрированном браке, есть ли у нее дети, какая она хозяйка и т.д.
«Непонятно, почему женщина обязательно должна быть хорошей хозяйкой? Пока не пришла в политику, я и не думала, что эти требования были так глубоки. Например, в США интересуются личной жизнью публичных лиц, но подход там равноправный: интересуются как семьями женщин, так и мужчин.
Тамар Кордзая
Следовательно, если существует институт семьи, и подход должен быть равным. Перед выборами специалисты пиара советовали говорить в медиа о семье, чтобы поднять свой авторитет в обществе», — рассказывает Тамар Кордзая.
Мы попросили бывшего члена парламента вспомнить, насколько сложно женщине полноценно участвовать в принятии парламентских решений.
«В основном решения принимаются так: вечером кто-то идет ужинать, выпить по бокалу вина. Каждый вечер тебе этого не хочется, ведь у тебя другой образ жизни, хочешь поспать, или побыть с детьми. Ведь равноправие это не значит быть одинаковыми. Равноправие — это когда у всех разная жизнь, но при принятии решений тебя не игнорируют. А в это время они садятся, беседуют, а на следующий день ты узнаешь, что решение уже принято. Такова каждодневная жизнь. Это и вынуждает вести удвоенную борьбу», — считает Тамар Кордзая.
Она вспоминает случаи, когда во время деловых встреч или дискуссий ей вдруг говорили, что она прекрасно выглядит.
«Всем женщинам можно говорить, что они выглядят прекрасно, но имеет значение, когда и при каких обстоятельствах это слышишь. Когда говоришь о деле и вдруг слышишь комплимент, понятно, что твой деловой разговор уже не интересен», — добавляет Тамар.
Она рассказала, что беседовала об этом вопросе с коллегами мужчинами. У Тамар Кордзая создалось впечатление, что мужчины не верят в искренность женщин в таких вопросах. Женщина-политик считает, что менять стереотипы, укоренявшиеся веками, надо начиная со школьного возраста, нужно с детства учить правильно воспринимать и уважать личное пространство.
«Очень много нюансов… Например, у мужчин другой тембр и если ты не повысишь голос, или не потребуешь чего-то особенного, на тебя не обратят внимания.
В первую очередь должна вырасти эмпатия. Мужчины должны почувствовать, что чувствует женщина хотя бы при том же сексуальном притеснении. Женщина чувствует дискомфорт и неловкость. Мужчины же тоже испытывали чувство дискомфорта? Они должны это прочувствовать. На самом деле это просто, но требует усилий и большего внимания к своим действиям. А у нас мужчины все еще уверены, что этот протест женщин неискренен и на самом деле им приятно. У нас очень сильно влияние культуры.
Никто не должен понимать это так, что женщины борются с тем, что нравятся мужчинам, или наоборот. Просто существуют какие-то правила, из-за которых не стоит ставить друг друга в неловкое положение, в том числе и по гендерному признаку, но мы живем в реальности, где, к примеру, муж отрезал жене ухо за то, что она его проколола. Это не слишком известный случай, он произошел в Тбилиси два-три месяца назад. Вот, мы до сих пор в этом живем».
Нино Бурджанадзе: отношение к женщине всегда более критично, чем к мужчине
«Факт, что отношение к женщине всегда более критично, чем к мужчине… В случае с женщинами внимание обращают на все: на стиль одежды, априятность, манеру сидеть, говорить… Если женщина, к примеру, в чем-то ошибется, или скажет что-то некомпетентное, это становится предметом более острой критики», — рассказывает Нино Бурджанадзе, лидер «Демократического движения».
В отличие от других женщин-политиков, Нино Бурджанадзе говорит, что ее никогда не затрагивала дискриминация по гендерному признаку. Подчеркивает, что когда она пришла в политику, была знакома с политиками тех времен и лично, и исходя из семейных отношений.
Нино Бурджанадзе
«Эта проблема существует, но в моем случае, наверно, сработало много факторов. Один, возможно, тот, что прежде, чем занять место в политике, я говорила о таких вещах, в которых разбиралась на экспертном уровне: о юридических вопросах, международных отношениях. Как правило, всегда готовилась к каждой теме, к каждому выступлению. Могла твердо отстаивать свою позицию. Если бы я начала прямо с политики, было бы намного сложней. Но, как видно, этот этап облегчил мне впоследствии утверждение в политике.
Когда я пришла в политику, было очень много людей, с которыми была знакома и я, и члены моей семьи. Получается, что мне повезло», — говорит Нино Бурджанадзе.
Саломе Самадашвили: женщины делают основную работу, но остаются в тени
«В первую очередь у женщин должны быть возможности продвигаться вверх в партийных структурах. Они делают основную работу, но остаются в тени. Культура учит женщин, что им не следует быть амбициозными», — говорит одна из лидеров «Объединенной оппозиции» Саломе Самадашвили.
Она обращает внимание на западную практику, в которой отдельные объединения, в том числе бизнес-группы способствуют усилению роли женщины в политике и даже лоббируют их. Саломе Самадашвили рассказывает, что несколько лет училась за границей, работала там и потом пришла в грузинскую политику, поэтому проходить «трудный путь» ей не пришлось.
«Да, мой опыт другой. Моя карьера сформировалась на международной арене, и оттуда я пришла сюда… Помимо этого, я с детства была привычна к среде, где доминировали мальчики, в школе закончила физико-математический класс, в котором было 25 мальчиков и две девочки…
Во время политических дебатов мне говорили, что я красивая женщина и мне не следует говорить определенные вещи. Я тут же отвечала, что это гендерный стереотип. Лично я не чувствовала ущемления, но это никак не означает, что проблема не существует. Проблема стоит очень остро», — говорит Саломе Самадашвили.
Саломе Самадашвили
Она считает, что женщины-политики должны способствовать смене настроений в обществе.
«Политик – это выборная должность и расположение общества играет тут большую роль. Чем скорее изменится настрой в обществе, тем больше возможностей получат женщины в политике, но в разрушении этих стереотипов женщины-политики должны играть большую роль. Думаю, чем больше успешных женщин будет в политике, тем скорее изменится этот стереотип», — отмечает Саломе Самадашвили в беседе с изданием Batumelebi.
