Автор: Ника Мусави
По подсчетам Международного центра по развитию миграционной политики (ICMPD), на сегодняшний день в мире насчитывается больше миллиона азербайджанских эмигрантов (при численности населения страны около 10 миллионов). И это лишь официальные цифры, весьма приблизительно отражающие реальность.
Множество людей ежегодно покидают страну, уезжая в Европу или Штаты: от «инакомыслящих», которые не могут или не хотят оставаться на родине по политическим и идеологическим причинам, до вполне благополучных людей, перебирающихся в более комфортную среду обитания, где трава зеленее (это не ирония, и, кстати, трава на полупустынном Апшеронском полуострове, действительно, так себе, а эмигранты, о которых идет речь, именно бакинцы; люди из регионов едут, преимущественно, на заработки в Россию).
И хотя о волне эмиграции последних 10-15 лет почти не говорят как о тенденции, но это и есть тенденция, вполне заслуживающая изучения. А один из самых доступных материалов для ее изучения – это эмигрантское творчество.
Тексты, музыка, арт-объекты и т.д., созданные эмигрантами, могут рассказать об их мотивах, позиции, и опыте интеграции в новое общество, куда больше, чем фото на Instagram или статусы на Facebook. Тем более, что, оказавшись на безопасном расстоянии от цензуры и репрессивной машины своей страны, политические эмигранты редко отказывают себе в удовольствии высказать все, что накипело (это, конечно, касается, далеко не только Азербайджана, а вообще любых политических эмигрантов всех времен и народов). Так что, их творчество – это еще и одна из наиболее объективных свидетельств эпохи.
Вот так вот многословно, с воодушевлением и ощущением взятой на себя важной миссии приступаю я к обзору этого самого эмигрантского творчества… чтобы вдруг обнаружить, что, вообще-то, не понятно, что именно обозревать. Людей, чей переезд был обусловлен не личными/политическими, а профессиональными мотивами мы в расчет не берем. То есть, например, живописец Нияз Наджафов, переехавший жить и работать в Париж по приглашению своих французских коллег – это не совсем «наш случай» (хотя, вообще-то, очень интересный художник и личность). А вот карикатурист Гюндюз Агаев, который в той же Франции получил политическое убежище – случай вполне себе наш. С него и начнем.
Жанр карикатуры подразумевает высмеивание. То есть, по идее, зрителю должно быть хоть немного смешно. В этом плане работы Гюндюза Агаева карикатурами можно назвать весьма условно – подавляющее их большинство едва ли способно вызвать улыбку. Скорее, наоборот. Это аллегорические иллюстрации к социально-политическим событиям и проблемам как в Азербайджане, так и во всем мире – войны, коррупция, диктатура и т.д. – (анти)героями которых, как правило, становятся политики, со скажем так, не очень хорошей репутацией (Путин, Эрдоган и Ко). Сгущая краски (в прямом и переносном смысле), подбирая простые, даже грубые метафоры и вполне откровенно давя на эмоции, Гюндюз Агаев почти всегда добивается эффекта «железом по стеклу».
По соседству, в Нидерландах, живет иллюстратор Лейла Али, которая специализируется не на мировом зле как таковом, а на отдельных его проявлениях, в частности – гендерной и расовой дискриминации и проблемах ЛГБТ. В отличие от Гюндуза Агаева с его максимально прямолинейными визуальными высказываниями, она выражает свою позицию очень иносказательно, населяя пространство своих рисунков фантастическими персонажами, антропоморфными существами и андрогинными химерами.
На ЛГБТ-тематике мог бы, наверно, специализироваться и Баби Бадалов – поэт и художник, поселившийся, в той же Франции, потому что в Азербайджане ему грозила физическая расправа за гомосексуальность. Однако Бадалов называет себя «гомосексуалом, но не геем», гей-культуру называет «плохим театром», а признания добился, благодаря своим визуальным стихам. Которые так и называют «мигрантскими», потому что все творчество 62-летнего художника очень тесно связано с его «скитальчеством», и на передний план здесь выходит язык как средство интеграции и самоидентификации. И, в отличие от вышеупомянутых примеров, это отражение исключительно личного опыта и переживаний самого автора, а не каких-бы то ни было актуальных глобальных процессов.
Звучит азербайджанская эмиграции тоже по-разному. В зависимости от того, каким образом каждый конкретный исполнитель стал эмигрантом.
Например, рэпер Орхан Зейналлы на момент своего переезда в США в 2016 году был более чем популярным и успешным в Азербайджане, и в треках его сплошь рефлексия и ностальгия. Особенно это относится к треку «40-cı Paralel» («40-я Параллель»). 40° северной широты – географические координаты Баку, который рэпер сравнивает с «любимой книгой, которую больше никогда не перечитает». И говорит, что «не захотел играть на виолончели на тонущем корабле» – отсылка к фильму «Титаник» и, видимо, объяснение того, почему же он таки эмигрировал. Кстати, вокальную партию к этому треку исполнила другая эмигрантка, Ройа Мириева.
Еще парочка рэперов обосновались в разных странах западной Европы. Но, будучи эмигрантами политическими, они не рефлексируют и не ностальгируют, а развлекаются тем, что время от времени дразнят азербайджанские власти, снимая клипы, полные критики и прозрачных провокационных намеков.
Но из тех, кто занимается полноценной музыкальной деятельностью навскидку можно назвать разве что живущего в Турции Кямиля Гаджиева – одного из создателей и солиста группы «No Land». В этот небольшой оркестр входят музыканты разных национальностей (чем и обусловлено его название), они играют этнику и джазз, активно записываясь и выступая на различных турецких площадках, и «эмигрантскость» их музыки проявляется, в первую очередь, в смешении стилей и мотивов.
Опять же, как и в случае с изобразительным искусством, в музыке тоже есть, как минимум, одно исключение, не укладывающееся в выбранный формат, но упомянуть его надо. Точнее, ее – джазовую исполнительницу и композитора Азизу Мустафазаде, дочь легендарного азербайджанского джазмена Вагифа Мустафазаде. Живет она в Германии, куда переехала вместе с матерью аж в 1990 году (то есть, строго говоря, еще из СССР). А в 2018-м, кстати, стала Народной артисткой Азербайджана.
Ради плавного перехода от музыки к литературе вспомним еще одну знаменитую азербайджанку, которая в свое время эмигрировала вместе с семьей по политическим мотивам, писала мемуарную прозу, прославилась в Европе и идеально нам подходила бы не то обстоятельство, что умерла почти 30 лет назад. Это Банин (Умм эль-Бану Асадуллаева), дочь бакинского нефтепромышленника, мигрировавшего после революции.
Если же говорить о современниках, то один из самых известных в Азербайджане авторов, постепенно набирающий известность также и за границей – это Гюнель Мовлуд. Тоже политическая эмигрантка, она живет в Норвегии и, будучи изначально поэтессой, в прошлом году презентовала подряд два романа. В Азербайджане был издан один из них – автобиографический роман «Девочка из Карабаха», в котором Гюнель Мовлуд рассказала о жизни в лагере для вынужденных переселенцев (в 90-х годах, после первой карабахской войны), описав лагерные быт и царившие там нравы во всех подробностях, включая очень нелицеприятные и шокирующие.
Итак, что мы имеем… Обзор, конечно, получился избирательным и неполным, но на первый раз хватит, пожалуй. Если попытаться вывести «общий знаменатель», то можно сказать, что для творчества азербайджанских эмигрантов характерен критический настрой и попытки рассортировать все свои наблюдения, ощущения, воспоминания и прочий багаж, который почти неминуемо увозит с собой каждый эмигрант.
Использовать этот багаж – свое, по сути, единственное богатство – чтобы из того, что осталось от старой жизни, построить новую, и сделать свое болезненное прошлое вкладом в более благополучное будущее (причем использование может носить как искренний и естественный, так и просто спекулятивный характер). А вовлеченность в общественно-политическую жизнь Азербайджана после эмиграции нередко даже возрастает, особенно, в первые несколько лет, но это уже отдельная история.
Если же говорить о самом существовании и перспективах развития азербайджанского эмигрантское творчество (термин, которого нет, но будем считать, что теперь уже есть), то они обусловлены, во-первых, самим фактом того, что поток мигрантов не иссякает. А во-вторых, это творчество может быть потенциально интересно и востребовано за рубежом, так как из-за политической ситуации, войны и других (по больше степени, печальных) обстоятельств более-менее интересен сам Азербайджан. На деле же все будет зависеть от множества разных факторов, начиная с того, насколько серьезно подходит к своему творчеству каждый конкретный человек (не говоря уже о том, насколько он талантлив), и заканчивая тем, повезет ли им встретить хороших агентов, издателей, продюсеров.
Что же касается азербайджанской публики (которая для многих пока остается основной целевой аудиторией), то, разумеется, значительная ее часть от всех этих книг, песен и рисунков далеко не в восторге. «Опять эти предатели очерняют Родину!» – возмущаются они, если в творчестве того или иного эмигрантского художника, писателя или музыканта содержится хоть какая-то критика азербайджанских реалий. Но, с другой стороны, полная гармония и взаимопонимание между эмигрантами и их бывшими соотечественниками вообще противоестественна. Так что, наверно, правильно.
Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.
